К проблеме исчисления времени

по лунно-солнечному календарю у ингушей

(Знаковая система календарных камней

и способы совершения интеркаляций)

Хайров Б. А.

Методист сектора

нематериального культурного наследия

ГКУ «Республиканский Дом

народного творчества им. К. А.Евлоевой»

«Касаясь вопроса о связях материальной культуры Ингушетии с культурой внекавказских стран, надо отметить, что он пока мало освещен, но уже и теперь можно безошибочно утверждать, что изучение древностей Ингушетии выходит далеко за пределы проблем не только общегорского, но и общекавказского значения» (24, с. 155).

Аннотация - В статье сделан краткий обзор памятников календарного счисления времени у ингушей, а также истории изучения этих памятников за последние 140 лет. Представлен один из способов согласования лунных месяцев и солнечного года – вставка в лунный календарь дополнительного (вставочного или интеркалярного) 13-го месяца из 22 суток через каждые два года с использованием знаковой системы календарных камней.

Ключевые слова - Лунно-солнечный календарь ингушей, календарные камни, графическое изображение календаря, календарный цикл, вставочный месяц, дополнительный месяц, интеркаляция.

• On the problem of calculating time according
• to the lunar-solar calendar among the Ingush
• (The sign system of calendar stones
• and methods of intercalation)
• Khayrov B. A.

Abstrakt. This work was written in pursuance of the program "Intangible cultural heritage of the Ingush". The article provides a brief overview of the monuments of calendar time reckoning among the Ingush, as well as the history of the study of these monuments over the past 140 years. One of the ways to coordinate the lunar months and the solar year is presented – inserting an additional (insertion or intercalary) 13th month of 22 days into the lunar calendar every two years using the sign system of calendar stones.

Keywords. Lunar-solar calendar of the Ingush, calendar stones, graphic image of the calendar, calendar cycle, insertion month, additional month, intercalation.

Краткий обзор сведений о системе исчисления календарного времени у ингушей. Ингуши в прошлом определяли начало сезонов в зависимости от четырех положений Солнца: весеннего и осеннего равноденствия и зимнего и летнего солнцестояния. Начало нового года было приурочено ко дню зимнего солнцестояния. По утверждению кавказоведа Е. И. Крупнова, у ингушей «…год делится на четыре времени, состоит из 12 месяцев и сами имена месяцев даются по названиям празднеств или приуроченных к определенному времени года сельскохозяйственных работ, но все они в той или иной степени приближаются к новолунию» (10, с. 246; см. также 19, с. 14).

Такие характеристики исчисления времени явно свидетельствуют о наличии у ингушей лунно-солнечного календаря и, следовательно, практики ведения астрономических наблюдений за обоими светилами.

Непреложным свидетельством астрономических наблюдений в Ингушетии могут послужить сообщения краеведа XIX века А. Тутаева об учрежденном порядке и технических приспособлениях для ведения наблюдения за Луной и Солнцем. Из этих сообщений также можно заключить, что календарь ингушей являлся лунно-солнечным, совмещенным.

По сообщению А. Тутаева, наблюдения за восходом и заходом Солнца велись с возвышенного места в первые три месяца с начала года. Наблюдения вел сам цIув (жрец) посредством прибора в виде обруча, перетянутого крест-накрест шнурком и таким образом разделенного на 4 сектора. Текст записи автор сопровождает схематичным рисунком этого странного прибора (рис. 1). На рисунке поверхность обруча по всей окружности точками разделена на 44 равных промежутка, и таким образом каждый из четырех секторов разделен на 11 частей. Важно также отметить, что на этом рисунке автором частью указаны направления сторон света. Из контекста записей вытекает, что наблюдение учреждалось со дня зимнего солнцестояния и велось вплоть до весеннего равноденствия (три месяца) (25).

Наблюдение за Луной поручалось помощнику цIув и велось в ночное время с 1-го числа 1-го зимнего месяца (дня зимнего солнцестояния, так как сезон зимы по народному календарю, напомним, начинался с этого дня) до 1-го марта. Посредством таких наблюдений определялись новолуние, конечный день лунного месяца и общее количество дней в году, а также определенно предсказывались дни лунных затмений («убавление», «прибавление», «когда кончится месяц», «новорождение», «затмение», «сколько дней в году»). В этой части сообщения автор приводит рисунок-схему прямоугольного прибора в виде рамки, с помощью которого велось наблюдение за Луной (рис. 2). В перекрестье прибора, обозначенного автором пунктирной линией, точнее в самом его центре, им нанесено изображение лунного диска («сетка Луны», как его называет сам автор), который рожками упирается в вертикальную пунктирную линию. Верхняя и нижняя стороны прямоугольника на рисунке разделены отметками каждая на 15 частей, а боковые – на 13 частей. Примечательно, что А. Тутаев в сообщении отмечает, что этот наблюдатель высчитывал «сколько дней в году» (25; см. также 29, с. 105, 125).

К сожалению, изложенные выше материалы А. Тутаева носят слишком обобщенный характер. Автор не оставил нам сведений о том, каков принцип использования этих приборов (более конкретно – имеются ли аналоги этим приборам у соседних народов, что означают число делений на обоих приборах, не упоминает о методике математического исчисления времени и т. п.) об их происхождении и как собственно приборы называются на ингушском языке. Пока много неясного.

Определенно, с помощью указанных простых приспособлений служителями святилищ делались сложные расчеты о положении Солнца и Луны, иначе как возможно вычислить ту же дату будущего затмения Луны. Вполне может сказаться, что эти знания о небесных светилах имели древнее происхождение. Насколько известно, в материалах археологических раскопок Горной Ингушетии прошлого века не обнаружено артефактов, чем-либо отдаленно напоминающих описанные А. Тутаевым приборы. Поэтому интересно было бы узнать, имелись ли аналогичные приспособления у ближайших соседей ингушей (к примеру, у хевсуров, пшавов или мохевцев), которые, по сведениям некоторых авторов, также в позапрошлом веке умело вели астрономические наблюдения за положением Солнца и Луны (30, с. 108). И только после обнаружения новых материалов и изучения методики использования таких приборов у других народов Кавказа (разумеется, если они имелись) появится возможность до конца разгадать их свойство и таким образом выяснить уровень знаний жрецов-цIув в области исчисления календарного времени. Проблема эта представляется нам интересной, и, бесспорно, требует отдельного, углубленного рассмотрения.

В связи с исчислением календарного времени находятся и другие памятники – камни с нарезными знаками из склепов с поминальными камерами. Об этом чуть ниже.

Краткая история исследования календарных камней из склепов с поминальными камерами. Археологической экспедицией под руководством Л. П. Семенова в 20–30-х гг. прошлого века при описании наземных склепов с поминальными камерами в Горной Ингушетии были отмечены некоторые особенности этих погребальных памятников. Так, например, по описанию Л. П. Семенова, «На камнях, окаймляющих пол камеры (имеется в виду поминальная камера склепа. – Х. Б.), иногда бывает высечен прямоугольник, состоящий из коротких параллельных линий, число которых определенное – 22. Таких камер мы нашли шесть (пять в 1926 г., и одну в 1927 г.); в двух из них внутри прямоугольника имеется знак креста, в четырех – изображение креста находится на одной из сторон прямоугольника...» (24, с. 20) (рис. 3, 4, 5, 6)[1].

Путем опроса жителей поселений, где были обнаружены камни с высеченными знаками, участникам экспедиции удалось разузнать, что камни использовались для ритуальных действий с игровой составляющей. Л. П. Семенов по этому поводу поясняет, что участники упомянутой игры, усаживались на скамью в поминальной камере и «…поочередно метали, наподобие костей, небольшие четырехгранные палочки с нарезными знаками» (24, с. 20-21; Крупнов, 2008, с. 232-233; см. также 28, с. 16; 5, с. 198-201). Назначение всех этих знаков на камнях оставалось неразгаданным до последнего времени.

В последующем в течение нескольких десятилетий камни со штрих-линиями не исследовались, редкие упоминания о них в печати носят скорее статистический характер. Наконец, в 70-х гг. прошлого века В. Н. Басиловым и В. П. Кобычевым было выдвинуто предположение, что «… это календарь, составленный по непонятному пока принципу, которым пользовались для отсчета религиозных празднеств или поминальных дней». Тем не менее, по утверждению самих авторов, все еще «…святилища с календарем остаются загадкой» (2, с. 129, 130, 132, 135). По нашему мнению, после этого известия о наличии связи между системой знаков на камне из склепов с народным календарем, исследование о назначении этих камней несколько сдвинулось с мертвой точки. На наш взгляд, особая важность предположения В. Н. Басилова и В. П. Кобычева заключается в том, что они присвоили камню со штрих-линиями новое наименование, в общем соответствующее его функциональному назначению – «календарь». Тем самым авторы определили дальнейшее направление и ход исследования камней-календарей из склепов с поминальными камерами.

[1]К настоящему времени количество обнаруженных камней такого типа составляет 13 единиц. Если находки экспедиции Л. П. Семенова были однотипными и число насечек на них составляло в основном 22 с крестообразным знаком сбоку или без него, то на вновь обнаруженных камнях число параллельных линий варьирует от 20 до 25 (башенный комплекс Бишт). При этом на некоторых из них параллельные линии дополняются лунками и крестообразными знаками. По нашему мнению, различия по типу и количеству знаков на этих камнях –отдельная тема для исследования.

Далее, эстафету исследования камней-календарей продолжил М. Р. Ужахов, который провел анализ камней-календарей, обнаруженных к тому времени на территории Горной Ингушетии. Основываясь на предположениях предыдущих авторов, М. Р. Ужахов приходит к выводу, что изображения на этих камнях являются графическим (или схематическим) изображением календаря (26, с. 51-58). Автор заключает, что данный календарь ингушей «…в принципе соответствует древнеармянскому», и что он явился какой-то основой для приведения в порядок годового счета дней у ингушей, имевших до этого 5-дневную неделю и какой-то упорядоченный счет по лунному календарю» (26, с. 75-76). В целом, указанная работа перегружена отвлеченными от основной темы историческими экскурсами и рассуждениями, выводы автора не убедительны, и явно недостаточны для окончательного разрешения загадки камней-календарей. Но, тем не менее, надо признать, что М. Р. Ужахову удалось несколько продвинуться в сторону объяснения системы знаков на камне, обозначив их функцию более определенно – по его мнению, это графическое изображение календаря.

За камнями со знаками из склепов с поминальными камерами впоследствии закрепилось название календарных камней. В дальнейшем и мы будем придерживаться этого термина.

Сравнительно недавно была опубликована работа Т. А.-Х. Дзауровой, посвященная теме исследования знаков на календарных камнях. В заслугу автору можно поставить старательность в обобщении трудов предыдущих исследователей по данной теме (5, с. 198 – 201; см. также: 6). Похвально и то обстоятельство, что Т. А.-Х. Дзаурова многие годы занимается активным поиском памятников декоративно-графического искусства ингушей и, надо признать, в этом деле много преуспела. К сожалению, наблюдения и размышления Т. А.-Х. Дзауровой по поводу назначения календарных камней и отдельных знаков на них не очень убедительны и не могут служить обоснованием для серьезных и окончательных выводов. Тем не менее, все без исключения упоминания в печати темы календарных камней заслуживают всяческого одобрения, так как без них один из важных историко-научных источников мог бы подвергнуться окончательному забвению.

Автор этих строк несколько лет назад при исследовании некоторых вопросов, касающихся ингушского народного календаря (уточнение наименований месяцев, культы и культовые праздники и т. п.), попутно затронул проблему календарных камней. Удалось выяснить, что традиция изображения календарных знаков, но только на сосудах, на Кавказе своими корнями уходит вглубь веков (29, с. 104). Речь идет, прежде всего, о календарном фризе на уникальном культовом сосуде VIII-VII вв. до н. э., обнаруженного в окрестностях г. Пятигорска. Первоначально сложный декор на сосуде был обозначен В. Б. Виноградовым как календарный цикл (3, с. 199–202, 341). Далее фризом на этом сосуде заинтересовался академик Б. А. Рыбаков, который взялся за интерпретацию сложной композиции знаков. По мнению автора, на сосуде различными знаками обозначены 12 месяцев с их символикой. Любопытно, что с символикой весеннего месяца (знаки дождя и молнии), соответствующего маю, Б. А. Рыбаков увязывает имя ингушского божества-громовержца Села (21, с. 158–161).

Другой пример. Знаки на сосуде из Амиранисгора (Грузия) куро-аракской культуры (III тыс. до н. э.) рассматриваются Н. Э. Шаншашвили как аграрный календарь (27; 20, с. 47-48, табл. 61 (23-28). Отметим, что такие находки с календарными изображениями единичны в связи с тем, что сосуды были штучными и имели культовое назначение.

Такова история исследования календарных камней из склепов с поминальной камерой.

По нашему мнению, штрих-линии являются счетными знаками и имеют календарно-числовое назначение. Косвенным подтверждением сказанному может служить тот факт, что количество штрих-линий на календарных камнях (22) из различных средневековых поселений Горной Ингушетии устойчиво повторяется.

Иначе как воспринять тот факт, что количество штрих-линий на календарных камнях (22) из различных средневековых поселений Горной Ингушетии имеет свойство устойчиво повторяться. Однако до настоящего времени значение числа 22 (или 21) оставалось загадкой. В чем же заключается суть этой загадки? Как было сказано выше, исчисление времени у ингушей в прошлом велось по лунно-солнечному календарю. Каков же принцип составления лунно-солнечного календаря?

• Так как течение и фазы луны легко поддаются наблюдению, то летоисчисление по лунным месяцам и годам вошло у ингушей, как и у многих других народов, в употребление и элементы лунного летоисчисления сохранялись до середины XIX века.
• Известно, что продолжительность синодического месяца (от др.-греч. Σύνοδος «соединение, сближение»; в астрономии – промежуток времени от одного новолуниядодругого) принято считать равной 29,53059 суток. Следовательно, лунный календарный месяц может содержать 29 или 30 суток. Календарный лунный год состоит из 12 месяцев. Соответствующая ему продолжительность астрономического лунного года равна 12 X 29,53059 = 354,36706 суток (на практике 354 суток). Год по солнечному календарю состоит из 365,24 суток. Очевидно, что календарный год может содержать либо 365, либо 366 суток. По этой причине практикуется порядок чередования простых (в 365 дней) и високосных (в 366 дней) годов в каком-то определенном цикле (9, с. 85-86, 96; 22, с. 32, 34-35). По свидетельству И. А. Климишина «В основу теории лунно-солнечных календарей положены две астрономические величины: 1 тропический год = 365, 24220 суток, (от греч. τροπος – поворот; промежуток времени между двумя последовательными прохождениями центра Солнца через точку весеннего равноденствия, равный 365, 24 суток), 1 синодический месяц = 29,53059 суток. Отсюда получаем: 1 тропический год = 12,36826 синодического месяца. Другими словами, в солнечном году содержится 12 полных лунных месяцев и еще примерно одна треть. Следовательно, год в лунно-солнечном календаре может состоять из 12 или из 13 лунных месяцев» (9, с. 87). Из этого следует, что солнечный год длиннее лунного на 11 дней. Историческая практика исчисления времени многих народов такова, что первоначально довольствовались приблизительным определением лунного месяца в 29 или 30 дней и лунного года в 354 дня. Но так как лунный год на 11 суток отставал от солнечного, то уже по истечении короткого промежутка времени месяцы смещались относительно сезонов, на которые они приходились первоначально. Поэтому явилась надобность найти способы возможно точного согласования или уравнения лунных годов с солнечными (12, с. 100; 23, с. 36). Обычный способ согласования состоял в том, что время от времени к обыкновенному лунному году прибавлялся тринадцатый вставной месяц (греч. μηνεμβολιμος) (12, с. 100).

Краткая история исчисления календарного времени и введения интеркаляций в Древней Месопотамии, античной Греции и Риме.

Один из самых ранних примеров измерения времени и введения интеркаляции мы находим в истории Древней Месопотамии. Так, по свидетельству Г. Е. Куртика «Важнейшей особенностью месопотамского календаря были интеркаляции, вводившиеся для того, чтобы удержать начало года в неподвижном положении относительно сезонов. Астрономическая основа интеркаляций проста, однако не так проста их связь с хозяйственной и религиозной жизнью Месопотамии» (11, с. 33; 14, с. 93). Таким образом, месопотамский календарь, перестал быть чисто лунным и стал лунно-солнечным.

Согласно Г. Е. Куртик, из месопотамских письменных источников следует, что «введение интеркаляций засвидетельствовано впервые в календаре Лагаша в досаргоновский период (2500-2350 гг. до н. э.). В трех списках месячных рационов кормления скота, датируемых четвертыми и пятыми годами правления царя Уруинимгины, содержатся данные, относящиеся к 13-му месяцу. Несомненно, в этот период в Лагаше уже производились вставки» (11, с. 33). По мнению одних ученых, здесь мы имеем дело с самыми ранними попытками регулировать календарь при помощи интеркаляций, другие же полагают, что отдельные вставки могли производиться и в более раннее время (11, с. 33; 14, с. 93). По сообщению Г. Е. Куртик, в Месопотамии в эпоху III династии Ура (2109-2003 гг. до н. э.) вставки производились в среднем каждые три года. Об этом свидетельствуют тексты из Дрэхема, Уммы и Гирсу (11, с. 33-34).

По данным И. И. Литовки, унифицированный общегосударственный календарь был введен при династии Хаммурапи в период Старовавилонского царства (т. е. примерно в 1700–1600 гг. до н. э.) и каждый год к двенадцати лунным месяцам по специальному царскому указу добавлялся дополнительный интеркаляционный месяц. «Вплоть до персидского периода интеркаляционный месяц вводился крайне нерегулярно, и только после 528 г. до н. э. он стал постоянной календарной величиной, вычисляемой по 19-летнему солнечно-лунному циклу» (15, с. 104-105). По свидетельству же Ю. Н. Есина, в III тыс. до н. э. в Передней Азии использовался календарный цикл, «который был нацелен на согласование счета времени по луне и по солнцу» (при этом Ю. Н. Есин ссылается на работу Н. В. Леонтьева) и «…для согласования счета времени по луне и солнцу, каждый второй год по тому же лунно-солнечному календарю вводили дополнительный тринадцатый месяц, состоявший из двадцати двух дней» (7, с. 94; см. также 13, с. 144, 146-147).

Известно, что у греков употреблялись различные способы времяисчисления. С начала VI в. до н. э. практиковался восьмилетний цикл (οκταετηρις), установленный афинским законодателем Солоном. В соответствии с восьмилетним циклом вставной месяц прибавлялся в каждом 3-м, 5-м и 8-м году. В V в. до н. э. этот способ уравнения лунных годов с солнечными получил признание во всей Элладе. Однако уже Геродот отмечает его несовершенство сравнительно с египетским солнечным календарем: «Египтяне, - говорит он, - поступают лучше, нежели эллины; ибо эллины по истечении 2-х лет для согласования летоисчисления с временами года прибавляют вставной месяц, а египтяне, считая 12 месяцев по 30 дней, ежегодно прибавляют сверх этого числа по 5 дней и круговорот времен года совершается у них в одно и то же время» (II, 4) (12, с. 100-101; см. также 8, с. 27).

В древнем Риме способ исчисления времени по сравнению с греческим был менее совершенным. У римлян календарный год был короче тропического более чем на 10 дней. По этой причине календарные числа с каждым годом все менее соответствовали сезонным явлениям природы. Для устранения этого несоответствия каждые два года между 23 и 24 февраля вставлялся добавочный месяц, так называемый мерцедоний (лат. mercedonius — тринадцатый дополнительный месяц древнеримского республиканского календаря), который содержал попеременно то 22, то 23 дня. Поэтому по продолжительности годы чередовались так: 355 дней – 377 (355 + 22) дней; 355 дней – 378 (355 + 23) дней (22, с. 56; 9, с. 87-88; 8, с. 29) [2].

Итак, мы узнали, что на какой-то период эволюции календарной системы в Месопотамии, древнем Риме и античной Греции для согласования солнечного года и лунных месяцев через каждые два года к лунному году по обыкновению прибавлялся тринадцатый вставной месяц, который попеременно содержал 22 или 23 дня. Возможно, что такой способ введения интеркаляций являлся наиболее архаичным. Заметим, что количество дней во вставочном месяце в перечисленных странах соответствует числу штрих-линий на календарных камнях горной Ингушетии. Следовательно, число линий (22) на календарных камнях отражает количество дней (22) во вставном месяце. Это является очевидным свидетельством того, что ингуши вели исчисление времени по лунно-солнечному календарю и через каждые два года производили вставку 13-го месяца, состоящего из 22-х дней. Исходя из сообщения А. Тутаева об учреждении жрецами ежесуточного наблюдения за Солнцем и Луной, от дня зимнего солнцестояния и до весеннего равноденствия, можно предположить, что вставка добавочного месяца была приурочена таким образом, чтобы ко дню весеннего равноденствия уложиться в солнечный год в 365 (366) дней.

Далее, по нашим догадкам, 22 штрих-линии на календарных камнях являются не только отражением числа дней во вставочном месяце, но и символизируют собой Луну и лунный счет времени, а их размещение в виде прямоугольника – 4 фазы Луны. Знак креста в композиции является символом Солнца и солнечного календаря (18, с. 344; 1, с. 193–194) и служит намеком на связь лунного счета времени с солнечным годом. Возможно, этот же знак носит и добавочное числовое значение. Размещение календарных камней в склепах с поминальными камерами (у некоторых авторов они обозначены как «склепы-святилища»), а также на угловых каменных блоках жилых башен (уже в виде оберегов) (5, с. 200) свидетельствует об их сакрально-функциональном назначении. Более того, в целом лунно-солнечный календарь ингушей имел ярко выраженное сакральное назначение: многие месяцы в нем назывались в честь божеств (Села бутт, Тушола бутт, Агӏой бутт) и праздников (наджган-цӏей бутт), а времена жертвоприношений определялись по фазам Луны или по положению Солнца.

Напомним тот факт, что в связи с функциональным назначением календарных камней Л. П. Семенов и Е. Шиллинг упоминают «четырехгранные палочки с нарезными знаками» (24, 20-21; 28, с. 16). На данный момент мы располагаем только этими короткими сообщениями о взаимном дополнении и совместном их использовании. «Палочки с нарезными знаками» – недостающая и важная деталь к календарным камням. Если нам в общих чертах удалось установить назначение знаков на календарных камнях, то о знаках на «палочках с нарезными знаками» абсолютно ничего не известно. Мы можем только предполагать, что «палочки с нарезными знаками» использовали при введении добавочного месяца, но о порядке выполнения этой операции сейчас можно только гадать. Есть надежда, что в будущем палочки со знаками могут быть обнаружены при раскопках в наземных склепах.

[2]В действительности же многовековая история становления и совершенствования исчисления календарного времени в Месопотамии, Греции и Риме носила многоэтапный и сложный характер. Изложение настоящего материала по истории календаря этих стран дано нами в упрощенном виде только для наглядного примера и в соразмерности с объемом настоящей работы.

Близким аналогом «палочки с нарезными знаками» является находка из некрополя Илурата (боспорская крепость Илурат (Ίλούρατον) I-III вв. н. э., расположен в 17 км к юго-западу от г. Керчи (4, с. 119), которая обозначена как костяная поделка-календарь (16, с. 171, 173, 178). Что же она из себя представляет? Поделка-календарь представляет собой желтовато-бежевую кость, выполнена она из задней метаподии (третье звено конечностей) овцы, размером 7,0 х 1,2 х 1,0 см (рис. 7). Находка эта относится ко II в. н. э. В научном обиходе имеется еще одна аналогичная кость из Пантикапея с изображениями косых крестов и лунок, размещенных в 12-ти прямоугольных отсеках на двух противоположных сторонах четырехгранника (рис. 8). Датируется она тем же временем, что и изделие из Илурата. Н. В. Молева, И. А. Тульпе, В. А. Хршановский и Е. А. Молев считают, что находка из Илурата связана с исчислением годового календарного цикла на Боспоре. Как пишут авторы, потертость поверхности костяной поделки свидетельствует о его длительном использовании. Изделие имеет четыре грани, которые четкими линиями разделены на прямоугольные отсеки. На одной грани их 6 (сторона А), на другой – 5 (сторона Б), на следующих двух – по 4 (стороны В и Г). Поверхность каждого отсека, в свою очередь, разделена косым крестом (иногда прочерченным очень небрежно и условно) на 4 треугольных секторов. Внутри отдельных секторов расположены очень четко заглубленные круглые лунки. Отсеки и лунки выполнены тщательно, что свидетельствует о том, что они играют главную роль в изображении. По мнению авторов, изображения на гранях не являются орнаментом, так как в них отсутствует один из признаков орнамента – чередование повторяющихся форм. Рисунки по размерам, как прямоугольников, так и треугольников, не равны друг другу. Что же касается лунок, то их количество в отсеках может варьироваться от 2 до 4, а в некоторых лунки даже отсутствуют (16 с. 171–172; 17, с. 167–172).

Авторы интерпретируют календарные знаки на костяных поделках из Илурата и Пантикапея как схему года, а сами поделки как календарь (16, с. 178; 17, с. 170–172). Однако нам представляется, что костяное изделие со знаками вместе с парапегмой были частью календарной системы античных греков, и они взаимно дополняли друг друга (как и в нашем примере совместного использования календарного камня и «палочки с нарезными знаками»).

Парапегма (греч. «παραπηγμα» – «прикреплять», «вкалывать») – каменный календарь, или календарь-парапегма) – каменная плита с глухими отверстиями числом 30, в которые вставлялись деревянные колки с обозначением чисел текущего месяца (переставной календарь) (рис. 9, 1). Парапегмы были изобретены греческим астрономом и математиком Метоном Афинским в 432 г. до н. э. На парапегме-календаре рядом с отверстиями располагался высеченный на камне текст указывающий восход и заход некоторых звезд, положение Солнца в созвездиях и другие небесные явления. Метон Афинский вывел соотношение, связывающее тропический год с синодическим месяцем, а также рассчитал и сопоставил на специальных таблицах смену годичных восходов и заходов звезд с изменением фаз Луны в 19-летнем цикле – так называемый цикл Метона (23, с. 34-35, 104-106; 9, с. 167, 183-186, 291-292)[3].

В 20-х гг. прошлого столетия экспедицией Л. П. Семенова в поминальной камере склепа с. Хамхи (Горная Ингушетия) была обнаружена плита с 30-ю круглыми чашеобразными углублениями (лунками) (24, с. 21). Сам факт принадлежности этой каменной плиты поминальной камере склепа, а также число 30 наводят нас на мысль о связи этого числа с 30-дневным календарным месяцем. Но так как лишь только единственный факт календарно-числовой символики (30) роднит этот памятник с греческим календарем-парапегмой, и вряд ли их сравнение в настоящее время без привлечения дополнительных материалов будет корректным.

Заключение. В ходе исследования нами выявлено, что 22 штрих-линии на календарных камнях отражают количество дней в 13-м вставочном (добавочном) месяце. Введение добавочного месяца производилось через каждые два года и было приурочено ко времени наступления дня весеннего равноденствия.

За рамками данной статьи остались некоторые вопросы, требующие дополнительных исследований. К таковым относится, например, вопрос о назначении лунок, которые имеются на некоторых календарных камнях. Также нам неясны и способы (методы) использования приборов для ведения наблюдения за солнцем и луной, подробные схемы которых нам оставил А. Тутаев (см. рис. 1 и 2).

[2]В действительности же многовековая история становления и совершенствования исчисления календарного времени в Месопотамии, Греции и Риме носила многоэтапный и сложный характер. Изложение настоящего материала по истории календаря этих стран дано нами в упрощенном виде только для наглядного примера и в соразмерности с объемом настоящей работы.

[3]Цикл Метона. Считая, как и в юлианском календаре, год равным 365,25 суток, имеем такие равенства:

19 солнечных лет = 6939,750 дня;

235 лунных месяцев = 6939,689 дня.

Округляя до целого числа дней, получаем важное равенство:

19 солнечных лет = 235 лунным месяцам = 6940 суткам.

Так как календарные месяцы могут иметь либо 29, либо 30 дней, то можно установить такую интересную зависимость: если взять 110 пустых месяцев (по 29 дней) и 125 полных месяцев (по 30 дней), то в сумме они будут содержать 6940 дней. Но, как мы только что видели, такое же количество дней содержится в 19 солнечных годах.

Цикл Метона служит основой почти всех действовавших лунно-солнечных календарей. Порядковое число года в 19-летнем цикле получило название золотого числа. Первый день первого метонова цикла относится к 16 июля 432 г. до н. э. (23, с. 104).

[3]Цикл Метона. Считая, как и в юлианском календаре, год равным 365,25 суток, имеем такие равенства:

19 солнечных лет = 6939,750 дня;

235 лунных месяцев = 6939,689 дня.

Округляя до целого числа дней, получаем важное равенство:

19 солнечных лет = 235 лунным месяцам = 6940 суткам.

Так как календарные месяцы могут иметь либо 29, либо 30 дней, то можно установить такую интересную зависимость: если взять 110 пустых месяцев (по 29 дней) и 125 полных месяцев (по 30 дней), то в сумме они будут содержать 6940 дней. Но, как мы только что видели, такое же количество дней содержится в 19 солнечных годах.

Цикл Метона служит основой почти всех действовавших лунно-солнечных календарей. Порядковое число года в 19-летнем цикле получило название золотого числа. Первый день первого метонова цикла относится к 16 июля 432 г. до н. э. (23, с. 104).

Рис. 1. Схема прибора-«обруча» для ведения наблюдения за Солнцем (по А. Тутаеву, 1881)

Рис. 2. Схема прибора-«рамки» для ведения наблюдения за Луной (по А. Тутаеву, 1881).

Рис. 3. Зарисовка календарных камней из склепов с

поминальными камерами с. Эрзи (по Крупнову, 2008).

Рис. 4. Календарный камень из башенного поселения Бишт.

Снимок А. Дозариева. Прорисовка И. Баркина.

Рис. 5. Календарный камень из башенного поселения Хяни.

Снимок А. Дозариева. Прорисовка И. Баркина.

Рис. 6. Календарный камень из башенного поселения Таргим.

Снимок А. Дозариева. Прорисовка И. Баркина.

Рис. 7. Костяная поделка-календарь из Илурата. Вид с четырех сторон (по Молевой и Молеву, 2016, с. 168).

Рис. 8. Календарная таблица на кости из Пантикапея (по Молевой, 2020).

Рис. 9. Античные парапегмы. 1 – милетская (фрагмент); 2 – римская (по Молевой, 2020).

Литература и источники

• 1.Бардавелидзе В. В. Древнейшие религиозные верования и обрядовое графическое искусство грузинских племен. Тбилиси, 1957.– 269 с.
• 2.Басилов В. Н., Кобычев В. П. Галгай – страна башен // СЭ, №1, 1971. – С. 120–135.
• 3.Виноградов В. Б. Центральный и Северо-Восточный Кавказ в скифское время (VII-IV века до н. э.). Грозный, 1972.– 389 с.
• 4.Горончаровский В. А. Оборонительная система Илурата // РА, №4, 2006. – С. 119–130.
• 5.Дзаурова Т. А. - Х. Об одном типе графических рисунков, встречающихся в склепах-святилищах Горной Ингушетии // Вестник Археологического Центра. Выпуск VI. Назрань, 2018. – С.198–206.
• 6.Дзаурова Т. А.-Х. Ингушский национальный орнамент. ГIалгIай къаман гIарчош. М., 2019. – 376 с.
• 7.Есин Ю. Н. «Солнцеголовые» изображения в раннеокуневском искусстве Минусинской котловины // Тропою тысячелетий: К юбилею М. А. Дэвлет. Кемерово, 2008. – С. 81–98.
• 8.Каменцева Е. И. Хронология. М., 2003. – 160 с.
• 9.Климишин И. А. Календарь и хронология. М., 1990.– 480 с.
• 10.Крупнов Е. И. Средневековая Ингушетия. Магас, 2008.– 256 с.
• 11.Куртик Г. Е. Измерение времени и календари в древней Месопотамии (шумерский период) // Вопросы истории естествознания и техники. 2013, т. 34, вып. №4. – С. 22–40.
• 12.Латышев В. В. Очерк греческих древностей. Богослужебные и сценические древности. СПб, 1997. – 320 с.
• 13.Леонтьев Н. В. Сакральные календарные мотивы в окуневском искусстве // Международная конференция по первобытному искусству. Труды. Том 2. Кемерово, 2000. – С.143–149.
• 14.Литовка И. И. Начала астрономии в древней Месопотамии // Вестник Новосибирского Государственного Университета. Серия: «Философия». Том 9, вып. 1, 2011а. – С.92–97.
• 15.Литовка И. И. Представления о пространстве и времени в древней Месопотамии касситского и ассирийского периода // Философия науки. №4 (51), 2011б. – С.98–113.
• 16.Молева, Н. В., Тульпе И. А., Хршановский В. А. Костяная поделка из Илурата – боспорский календарь? // Боспорский феномен. Проблемы хронологии и датировки памятников. Т. I. СПб., 2004. – С. 171–183
• 17.Молева Н. В., Молев Е. А. О счислении годового цикла на Боспоре // Ученые записки Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского. Серия «Исторические науки». Том 2(68), №1. 2016. – С. 165–174.
• 18.Молева Н. В. Некоторые соображения по поводу одной боспорской надписи (КБН. 150) // Археологические вести, Институт истории материальной культуры РАН. Вып. 29. СПб., 2020. – С.340–347.
• 19.Мужухоев М. Б. Ингуши: Страницы истории, вопросы материальной и духовной культуры. Саратов, 1995.– 128 с.
• 20.Мунчаев Р. М. Куро-аракская культура // Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии. Ранняя и средняя бронза Кавказа. М., 1994. – С.8–57.
• 21.Рыбаков Б. А. Календарный фриз северокавказского сосуда VIII-VII вв. до н. э. // Кавказ и Восточная Европа в древности. М., 1973. – С. 158–162.
• 22.Селешников С. И. История календаря и хронология. М., 1970.– 224 с.
• 23.Селешников С. И. История календаря и хронология. М., 1977.– 224 с.
• 24.Семенов Л. П. Археологические и этнографические разыскания в Ингушетии в 1925–1932 годах. Назрань, 2010. – 162 с.
• 25.Тутаев А. Тетради «Календарь Галгай» (ингушский календарь). Рукопись, 1881 г. / Фонды Ингушской Национальной библиотеки им. Дж. Яндиева. – 88 с.
• 26.Ужахов М. Р. Годичные циклы хозяйственных работ чеченцев и ингушей периода средневековья. Грозный, 1979. – 92 с.
• 27.Шаншашвили Н. Э. Знаки и символы куро-аракской культуры. Автореферат диссертации по истории. Электронный ресурс: http://cheloveknauka.com/znaki-i-simvoly-kuro-araksskoy-kultury#ixzz7Ce6Om5X3. Дата обращения: 19. 11. 2021г.
• 28.Шиллинг Е. Ингуши и чеченцы // Религиозные верования народов СССР. Т. II. М., 1931. – С. 9–40.
• 29.Хайров Б. А. Наименования птиц, зверей и домашних животных в ингушском годовом календаре как проявление культа этих животных // Известия Ингушского научно-исследовательского института имени ЧахаАхриева. Магас, №1(4), 2015. – С.103–135.
• 30.Эристов Р. О Тушино-Пшаво-Хевсурском округе. Записки Кавказского отделения императорского русского географического общества. Кн. 3. Тифлис, 1855. – С. 75–145.

Список сокращений

• СЭ – Советская этнография
• РА – Российская археология